Секретарь, член Президиума ЦК КПРФ, депутат Государственной Думы С.П. Обухов предлагает свои суждения на такую сложную тему, как «ГКЧП».
В годовщину ГКЧП почти нет публикаций на эту тему. Но в свете нынешней сложной международной и внутренней ситуации неплохо бы анализировать исторический опыт.
Да, понятно, что действия ГКЧП 19 августа 1991 года – это судорожная попытка союзных силовиков и небольшой части советского партийно-политического аппарата попытаться предотвратить распад СССР в условиях, когда под прикрытием Горбачева были сданы три важнейшие системы, обеспечивающие целостность государства. А именно, централизованное госуправление в экономике (например, печально знаменитые рыжковские постановления по кооперативам, дезорганизовавшие финансовую систему страны), де-факто ликвидация госмонополии на внешнюю торговлю, а также разрушение вертикали КПСС под прикрытием лозунга передачи власти Советам (с тем же эффектом, что случился после февраля 1917 года с перехватом власти на местах профессорами-говорунами из земств).
Сегодня много публикаций о том, что в недрах государственно-чекистского аппарата вызрел, вынашиваемый еще с андроповских времен, план трансформации СССР. На политическом уровне (смотри мемуары бывших сотрудников Международного отдела ЦК КПСС) велась подготовка к формированию двухпартийности и социал-демократизации «передовой части» КПСС, так как часть партноменклатуры пришла к выводу, что в условиях расцвета общества потребления на Западе там революций не будет, а СССР грабить мир в интересах своего потребителя не может. Возвращение же СССР к революционной миссии и строительству общества разумной достаточности через идеологический разогрев населения – опасно. В том числе для позиций перерождающейся номенклатуры и популярных в ней идей конвергенции. Понятно, что продолжение альтернативного красного советского проекта рассматривалось номенклатурой как риск ядерного столкновения с Западом. Исламский фактор также был принят во внимание в контексте планов расчленения СССР. Он уже тогда воочию проявился в республиках Средней Азии в ходе войны в Афганистане. А бурный рост народонаселения там мог поставить под угрозу планы прозападной демократизации в усеченном СССР (без Средней Азии интегрироваться в Европу спокойнее). Ну и как квинтэссенция всех этих номенклатурных планов-проектов – горбачевско-ельцинская интеграция «в Европу от Атлантики до Владивостока» через особые отношения с объединенной Германией (вспомним первоисточник — предложение Берии 1950-х гг. об отказе от строительства социализма в ГДР).
В этих условиях и была предпринята попытка изменить вектор развития событий через создание ГКЧП. Особо подчеркну, что в итоге скрытыми авторами т.н. «путча», которые в итоге переиграли патриотически настроенных «силовиков», были не те силы, на которые в то время указывали пальцем, т.е. отнюдь не сам ГКЧП. А организаторы «оранжевой революции» в столицах – поднимающая голову политическая группировка, которая в то время называлась демократами, и которая потом назвалась либералами. Естественно, они отражали интересы номенклатурно-хозяйственных кланов, вынашивавших проект размена власти на собственность и последующей интеграции в Европу ценой отказа от собственного национально-государственного проекта.
Существуют очень разные сведения, очень разные воспоминания, но факт остаётся фактом – ГКЧП намеревался произвести ряд решительных мер по выводу страны из глубочайшего и крайне опасного кризиса. Комитет этот создали не какие-то случайные люди, прибежавшие с автоматами в государственные здания, а политики, занимавшие высшие посты в государстве. В их действиях всё было законно. Более того – они обязаны были так поступать. Но эти люди оказались неподготовлены для такого рода действий, оказались слишком мелкими личностями, большими бюрократами. Они не сумели предотвратить то, что произошло.
Последствия мы с вами, к великому сожалению, очень хорошо знаем: развалена страна, уничтожен Советский Союз, разрушена политическая система, которая, при всех её недостатках, гарантировала стране развитие, единство, целостность и благополучие. Это теперь признают даже нынешние высшие руководители, глядя с высоты тридцателетнего опыта.
А теперь про риторический вопрос: «А мог бы победить ГКЧП?». Он, конечно, риторический, но большой шанс победить был. И об этом говорят собранные мной данные различных исследований и архивных документов.
Напомню, что перед августом 1991 года без внимания со стороны парламента и общества прошли первые акции Б.Ельцина в статусе президента, которые свидетельствовали о нарастании авторитарных тенденций и стремлении спровоцировать просоюзную часть руководства страны на «игру мускулов». Российский президент, используя всю мощь и авторитет нового государственного института, стал наносить удары по своему главному политическому противнику – КПСС и КП РСФСР, запретив их деятельность на предприятиях и в учреждениях Указом от 20 июля 1991 года. И хотя в Постановлении ЦК КП РСФСР от 6 августа 1991 года «О неотложных вопросах работы партийных организаций Компартии РСФСР в связи с Указом Президента РСФСР от 20 июля 1991 года «О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР» руководителям организаций и учреждений предлагалось не принимать мер, направленных на прекращение деятельности оргструктур политических партий», все же законность этого Указа даже толком не была проверена и не рассмотрена в Верховном Совете, ни в комитете конституционного надзора из-за парламентских каникул. Но эти действия, равно как и горбачевские планы нового Союзного договора и спровоцировали активность просоюзных сил в форме ГКЧП.
Каково было состояние общественного мнение в отношении ГКЧП? Напомним результаты всероссийского опроса, проведенного ВЦИОМ в сентябре 1991 года: 55 процентов граждан посчитали, что успеху ГКЧП помешали, главным образом, «решительные действия руководства России», «сопротивление народа» – 57 и плохая организация «переворота» – 34. Большинство исследований того периода, как правило, были посвящены простой проблеме: ты за ГКЧП или «защитников Белого дома?». И здесь самое важное: даже на пике разгрома ГКЧП, как выясняется, не было однозначного политического доминирования в общественном мнении поддержки «защитников парламента». Так, СМИ со ссылкой на Президента СССР М.Горбачева в конце сентября 1991 года привели такие данные о поддержке в стране действий ГКЧП: «Разговор о социальной базе путчистов — экономически пассивной части населения, отличающейся «люмпенским» сознанием, — Горбачев проиллюстрировал цифрой: ГКЧП поддержало 40% населения. И развел руками: «Что делать? Такая страна». Естественно, либеральные СМИ не могли принять такие социологические данные, т.к. в массовом публичном обиходе использовались данные опроса ВЦИОМ, по которым «ГКЧП поддержало от силы 20% населения».
В настоящее время опубликовано большое число документов местных руководящих органов КПСС, которые информировали ЦК КПСС о массовых настроениях в те дни. И они не свидетельствуют о доминировании «защитников Белого дома». Хотя даже из материалов организованных Верховным Советом РСФСР парламентских слушаний «О роли организационных структур КПСС и Компартии РСФСР в государственном перевороте 19-21 августа 1991 года», следует, что общественные на строения в те дни были весьма неоднозначны в отношении как ГКЧП, так и «защитников парламента». Генеральный прокурор РСФСР В.Г.Степанков уже тогда проинформировал депутатов о существовании телеграммы Секретариата ЦК КПСС на места, которая предписывала: «В связи с введением чрезвычайного положения в отдельных местностях СССР просим регулярно информировать ЦК КПСС о положении в регионах, настроении людей, о принимаемых мерах по наведению порядка и дисциплины, о реакции населения на мероприятия Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР». Весьма характерный срез отношения населения к действиям ГКЧП и «защитников парламента» дают шифротелеграммы в ЦК КПСС из Челябинского обкома КП РСФСР. “О состоянии Челябинской области в условиях чрезвычайного положения: Основная масса населения с пониманием и надеждой восприняла образование ГКЧП, первые его документы, — сообщал в ЦК секретарь обкома партии Литовченко. – Но бесконечное повторение 19 августа одних и тех же материалов к вечеру вызвало много вопросов: где Горбачев, неужели комитету больше нечего делать? В конце дня в местную организацию «ДемРоссии» стали поступать документы от Бориса Ельцина, сразу же обнародованные на митинге, по местному телевидению и радио. Руководство облсовета 19 августа приняло решение об исполнении законов только России. В этой обстановке правоохранительные органы области не принимают необходимых мер по выполнению заданий ГКЧП. 20 августа на Центральной площади Челябинска прошли два митинга, организованных депутатами областного и городского Советов в поддержку Ельцина и осуждавших членов ГКЧП как самозванцев и заговорщиков. В митингах участвовало около двух тысяч человек. В течение 20 августа обком КПСС не получил от Центра никакой информации о действиях ГКЧП для координации своей работы. В такой ситуации инициатива может быть полностью перехвачена сторонниками Ельцина. Считаем необходимым дать со стороны ГКЧП более четкие оценки действиям Ельцина, подкрепить обращение к народу реальными гарантиями, прежде всего в социальной сфере, наведении дисциплины и порядка”.
Спустя день, поступает вторая телеграмма: “В целом обстановка в области стабильна, в трудовых коллективах сохраняется нормальный производственный ритм. Однако усилиями президиума Челябинского горсовета, некоторых народных депутатов России, областного и городского Советов, областного радио, телевидения и газет она заметно осложнилась, т.к. постановления ГКЧП N1 и 2 итерпретируются, нагнетаются страсти, распространяется непроверенная информация, публикуются только распоряжения и указы республиканских органов. 20 августа на Центральной площади областного центра президиум горсовета провел три митинга. На утреннем участвовало до 500 человек … Мощному психологическому воздействию подвергаются офицеры гарнизона. Практические шаги обкома и партийных органов на местах серьезно затруднены из
за отсутствия объективной информации”. О дезориентации на местах в августовские дни 1991 года свидетельствуют и такие оценки участников процесса по «делу КПСС» в Конституционном суде: «Президент Б.Н.Ельцин призвал трудящихся страны к забастовке, но никто не бастовал. Гэкачеписты призвали партию и народ поддержать их, но поддержки не последовало».
В итоге «путч ГКЧП» и «за щита парламента» в августе 1991
го в менталитете решающей доли россиян стойко ассоциировались как игры верхушечных сил, о чем свидетельствуют последующие исследования общественного мнения. Изучение деятельности органов власти на местах, которое вел Президиум Верховного Совета РСФСР после августа 1991 года, подтверждало вывод о том, что поддержка действий Б.Н.Ельцина и тогдашнего руководства Верховного Совета РСФСР в регионах была весьма слабой. Соотношение сил было – половина на половину.
В течение 19
20 августа против ГКЧП выступили 44 региональных Совета, а поддержали или заняли выжидательную позицию – 43. Да, прямо поддержавших ГКЧП было только 10 регионов. Но и качество поддержки российского руководства в дни кризиса было спорным. Из 20 республик – только 3, из 6 краев – только 1. Но зато из 9 автономных округов – 6.)
Так, по данным опроса Центра исследований политической культуры России (ЦИПКР), проведенного в декабре 1992 года в 30 регионах страны, две пятых граждан соглашалась оценить произошедшее в духе официальных разъяснений: мол, удалось сорвать попытку консерваторов из госаппарата, КГБ и армии задушить нарождающуюся российскую демократию и захватить власть. Для значительной части населения (до 35 %) августовские события оказались иным — «попыткой патриотических сил предотвратить распад СССР». К тому же еще примерно четверть граждан распознала в драме ГКЧП «хорошо разыгранный спектакль», в результате которого «демократы2 избавились от своих главных противников.
Следующий опрос на «августовскую тему», предпринятый ЦИПКР уже в 1998 году, в разгар думско-правительственных кризисов, показал серьезные изменения в оценках россиян событий 1991 года. Равная доля граждан (по 14
15%) занимала радикальные позиции.
С одной стороны, твердые сторонники Б.Н.Ельцина сожалели, что в августе 1991 года был упущен шанс «до конца покончить с коммунистами». С другой – не нашлось «какого-нибудь генерала», который прихлопнул бы и ГКЧП и демократов.
Вообще чересполосица мнений была такова. Попыткой консерваторов уничтожить демократические порядки в стране посчитали события ГКЧП 20 %. Вылазкой руководителей госаппарата, КГБ и армии, попытавшихся захватить верховную власть для себя — 21 %. События назвали провокаций, так как лидеры путча были марионетками в руках М.Горбачева 12 % респондентов. Попыткой патриотических сил предотвратить распад СССР события тогда посчитали 35% опрошенных. Хорошо разыгранным спектаклем, в результате которого демократы избавились от конкурентов и противников, затормозив падение своего престижа в стране назвали августовский «путч» — 23 %. Еще 5% посчитали, что это была лишь попытка смещения Горбачева, не способного руководить.
Как видим, к концу 1990-х радикализм в оценке событий 1991 года уже был присущ меньшинству. Верх к концу 90-х годов в народе брали другие чувства.
Во-первых, в нем доминировало мнение, что главная вина гэкачепистов состоит в том, что они оказались чрезмерно слабы, вялы, нерешительны и, начав дело, не довели его до конца. На это в совокупности сетовали до трети россиян.
Во-вторых, царила убежденность, будто не все еще потеряно. Опыт августа 1991, как и октября 1993 года, не пропал, на их взгляд, даром, многому научил и еще очень даже может стране пригодиться. Это мнение разделяли до половины граждан (в 1994 г. — 53 %, а в 2005 – 43). При этом с годами нарастало осознание трагичности события, имевшего гибельные последствия для страны и народа. Это мнение разделяли в 1994 году 27 процентов россиян, а в 2005 – уже 36. В последующие годы в массовом восприятии произошло стирание граней тех событий, резко увеличилась доля граждан, затруднившихся высказать свою точку зрения.
И еще любопытный извив общественного мнения. Например, в мае 1992 года, по данным опроса ВЦИОМ, уже 30 процентов граждан испытывали сострадание к членам ГКЧП – узникам «Матросской тишины», хотя в августе об их поддержке заявляли, по данным того же Центра, менее 20 процентов.
Особенно в послеавгустовский период сенсационно прозвучали данные опроса ВЦИОМ, проведенного в ноябре 1991 года. На вопрос «Поддержали бы Вы сейчас или нет лозунги, провозглашенные руководителями ГКЧП: сохранение единства Союза, наведение порядка в стране и т.п.?» положительно ответили 41 процент респондентов, отобранных по всесоюзной выборке. Столько же были против. Не дали определенного ответа 18 процентов респондентов. Вообще наличие двух пятых граждан, заявляющих о поддержке устремлений ГКЧП в 1991 году – это ясный ответ на вопрос о гипотетической возможности успеха этого проекта.
Как видно, даже в условиях тотального информационного давления, которое организовали силы, стоящие за «оранжевой революцией» 1991 года, в массовом сознании поддержка ГКЧП была значительной.
Вся беда в том, что организованные политические силы, на которые могли бы опереться в августе 1991 года просоюзные силы оказались демобилизованы. Как июльскими ельцинским указами о запрете деятельности КПСС и КП РСФСР, так и бездействием руководства КПСС и Верховного Совета СССР в августовские дни.
Как справедливо отмечают исследователи, если бы первый секретарь МГК КПСС Прокофьев захотел бы вывести на любую площадь 20-30 тыс. человек партактива и рабочих союзных предприятий, то это бы минимум бы уравновесило не столь уж значительную «демократическую массовку» у Белого Дома 19-20 августа. И развитие событий пошло бы по другому сценарию.
Но, история не знает сослагательного наклонения. Однако требует изучать и извлекать необходимые уроки.
Сергей ОБУХОВ,
Доктор политических наук,
Центр исследований политической культуры России
Соотношение сил в Советах 19-20 августа 1991 года: половина за Ельцина и половина либо за ГКЧП или выжидала исхода схватки в Москве
